Закину сюда.

Проза в рифме.
Не люблю, просто терпеть не могу, читать слезливости на тему "все бабы-дуры" или " тяжела женская доля", )) но в данном случае поразила именно форма.
Такой большой текст и такой рифмованной прозой. Красиво сделано, хотя по смыслу "фи".



МАРИЯ ХАМЗИНА "ЖЕНСКОЕ"


А женщиной становиться, как правило, нелегко. Сначала мы все - за принцем, по следу его подков, ну, то есть, подков-то конских, но дело уже не в том - два взгляда, потом - знакомство, а после - с коня, и в дом. А дом полыхает жарко от страсти и чистоты, и ты для него - служанка, и девушка из мечты, что надо, с умом подбрито, ну просто три раза ах, у трона, и у корыта, и всюду - на каблуках. А он копошится мелко под грузом твоих надежд, угрюмо глядит в тарелку - "Ну что ты, родной, не ешь", испуган почти до колик безумством твоей души, и вот он, блудливый котик, из дому навек бежит. Ну что тут - пожар потушишь, коня на скаку схватив - ах, сволочь, он плюнул в душу, развод и аперитив.


Потом ты выходишь в поле, походка твоя легка, ты кошка, и ты на воле, и в поиске мужика. И бёдра твои округлы, и очи твои с искрОй, ну что вы, какая кухня - безумие, домострой! Из карточной рассыпухи ты вытащишь даму пик, на лавке рядком старухи считают - тебе кирдык, совсем загуляла девка, пропащая, что сказать, и, словно плевок, припевка - плешивое слово "б***ь". Тебе наплевать на это, ты греешь холодный дом, подружки дают советы, но чаще ты спишь с котом.
Но сказано: время лечит, не угли уже, зола, и ноги на чьи-то плечи - для радости, не со зла, и вот он - герой романа, в руках номерок зажат, глядишь на его изьяны, и дринькаешь оранжад. Ну что там у нас по списку - храпит по ночам с тоски, мечтает о Жанне Фриске и прячет в диван носки. Все это портрет с натуры, Чапаев и пустота, известно, все бабы - дуры, но ты-то уже не та! Где нынче отыщешь принца, спасибо, он был уже, и ты воздвигаешь в принцип пристрастие к неглиже. Свободны, бесспорно, оба, спокойна от А до Я, но душит ночами злоба - где шляешься ты, свинья? Однажды (и это странно!), поставишь ему на вид - и вот уж герой романа не пишет и не звонит.
Бесстрастно поставишь точку и выйдешь на белый свет, но снится ночами дочка, которой всё нет и нет. Работа, друзья, карьера, подводка, помада, тушь, и очередь кавалеров - но капает в ванной душ. Всё это, пожалуй, глупо, что делать, такая жизнь, украдкой кусаешь губы, когда говорят "ложись!". Однажды, устав до колик от шума и от кальсон, решишь, что отныне в койке ты ищешь здоровый сон.
И вот ты живёшь-не тужишь, такая Карден-Диор, подруги давно при муже, зато у тебя - декор, готовишь себе лазанью, калорий отсыпав горсть, но звёзды уже сказали, что будет нежданный гость. Ух, ты бы по этим звёздам - в упор, из дробовика, но поздно, родная, поздно, куда ты без мужика? Ты помнишь, твердила мама, что надо терпеть, как вол, и папа, приняв сто граммов, стучал кулаками в стол, дурная, лихая сила его волокла до дна... Потом, у его могилы, не плакала ты одна. Но память - такая штука, она норовит предать, и мама всё просит внука, чтоб отчество передать. Ну всё, отвлеклись, довольно, пока мы болтали здесь, подъехал клиент на "Вольво", и денежки тоже есть. "Хватай, - поддержали с тыла подруги,- не то уйдёт!" ...Ну, в общем, ты с ним крутила, не сделав потом аборт. Сказала ему без крика - спасибо, на этом всё, а он улыбался дико, почувствовав, что спасен.
"Зачем, почему, ты дура!" - кричали ей вслед глаза, живот, округлив фигуру - единственный, кто был "за". Плевать на слова и сплетни, не им за тебя решить, а дочка родится летом, но надо ещё дожить.
...Сгорает в кастрюле каша, в игрушках царит бардак (а дочку назвали Машей, без умысла, просто так). Глядишь на неё украдкой, не веря в свою судьбу, а дочка мусолит пятку и мрачно кривит губу. Растёт, головёнкой вертит, конфету зажав в руке, а ты, улыбаясь, чертишь зарубки на косяке. Конфета, потом - помада, с подружкой глоток вина, и "Мамочка, ну не надо, я просто пройдусь - луна, ты, знаешь, а он хороший...", и роза на стебельке. Паршивца зовут Серёжей, и ты с ним накоротке. Свои вспоминая роли, волнуясь, сходя с ума, ты, вместо "Рехнулась, что ли?!", ей скажешь: "Решай сама. Подумай, чего ты хочешь, дорог на земле полно...", и будешь потом полночи бездумно курить в окно. Как сделать, чтоб ей, малышке, зажёгся другой маяк, твои не достались шишки, колдобины, острия? Прикрыть бы, укутать, спрятать... чтоб жизнь не открылась ей, и стала дешёвым ядом, как выдохшийся портвейн.
Дождавшись свою пропажу, увидишь, как в первый раз, и всё про себя расскажешь, без вымысла и прикрас. Про то, как дрожат ресницы, когда за душой - беда, и первый, зараза, снится, пусть изредка, иногда, и третий, четвёртый, пятый... любовь, понимаешь, Маш? "И твой заезжает папа, впадая в семейный раж, и Коля звонит, и Гриша, ну, помнишь, такой, в пальто? Всё это, родная, слышишь, должно быть, совсем не то. Но я не жалею, дочка, себя на куски разбив..." И скажешь, поставив точку: "Не бойся. Живи. Люби".
Затянешься, глядя прямо, и грянет - из темноты: "Какое ты чудо, мама! Я тоже хочу - как ты!"