[Scorpy]

В добрые старые времена высоко-высоко в горах подставлял резные листики горному солнцу и бодрящему ветру один маленький, но очень гордый зеленый росток. Он мечтал вырасти высоким, стройным и красивым. И надо сказать ему это удавалось. Почти. Ведь за его ростом с большим интересом и благосклонностью наблюдали резвые горные козы, пушистые овцы и местные жители в высоких папахах. И стоило ростку вырасти хоть немного, как набегали козы с острыми зубами, овцы с нехилым аппетитом и горцы с кинжалами и мисками. И все грызли, жевали, рубали и шинковали в салатик его резные листочки и высокий гордый стебель.

Осторожно, сказка длинная! Поэтому под спойлером.Оффтоп

Да-да, тогда наш герой был не только не ядовит, но и неимоверно вкусен. Недаром, его звали борщевик, ведь его можно было варить, парить и употреблять натурально, как и большинство его родственников (например, борщевик сладкий дополняет салатики жителей Дальнего Востока по сей день).

«Хорошо же!» — сказал борщевик,- «Вы меня едите, но я не сдамся, я буду каждый день и каждую ночь отрастать заново. И пусть вам будет стыдно!»

Надо ли говорить, что его начинание приветствовали и козы и овцы и люди. И стыдно им не было, скорее вкусно. Особенно козам. Зубы у коз устроены таким образом, что они захватывают с травой верхний слой почвы, тем более, если у травы питательные корешки. А корешок у борщевика вкусный. Потому он, а с ним и нижняя розетка листьев, вроде бы хитро и плотно прижатая к земле, тоже становилась легкой добычей коз.

Так бы совместными усилиями и съели бы последние борщевики. Но тут за витаминным салатиком пришла злая фея.

«Ом-ном-ном, какая вкусная травка», — сказала фея, — «И витаминов полно. Надо чаще сию траву употреблять, чтоб на вредные дела силы были»

«А не получится!» — подал голов борщевик, — «Съедят меня скоро, особенно козы».

Борщевик из последних сил надеялся, что фея изведёт мерзких коз. Но фея коз любила не меньше витаминов. И пошла по другому пути.

«Так расти быстрей, прячь почки от коз глубже и плодись активнее» — сказала фея и взмахнула вилкой.

И борщевик так и сделал, он спрятал спящие почки под землю на глубину копыта. И хоть его съедали под корень, упорно рос. Он стал выращивать десятки тысяч семян. И даже, стыдно сказать, научился самоопылять их. Чтобы семена не падали там, где уже ждали новых ростков довольные козы и овцы, борщевик стал отращивать у семечек крылышки, чтобы горный ветер уносил их от нетерпеливых ртов. Если борщевик чувствовал, что его скоро съедят, то он не пытался расти большим и красивым, а быстро выбрасывал стрелку с семенами, чтобы успеть разбросать своих детей по миру.

А злое волшебство феи включило в семена эфирные масла, которые не вредили семенам борщевика, а вот семенам других травок упавших рядом приходилось туго.

Но всё это не помогало. Количество едоков только увеличивалось, а борщевиков не так чтобы очень. А ловкие горные козы залезали даже на неприступные вершины скал, куда добрый ветер закидывал семена. И радостно трясли бородами, набивая шерстистые брюшки.

Борщевика уже не радовал горный ветер и яркое горное солнышко. «Чтоб вы на нём сгорели», — бормотал он, думая о овцах, козах и горцах. И надо же такому случиться, что в этот момент, за витаминами, опять пришла опять злая фея. На этот раз в состоянии похмелья:

«Эй! Чёт витаминов мало сегодня, а мне здоровье поправлять надо».

«Да это всё козы. Чтоб они на солнце сгорели!» — пожаловался борщевик.

«Окно, вопрос!» — сказала фея (или так борщевику послышалось). И икнула.

И с тех пор в соке борщевика потекла незамутненная ненависть, известная нам как фурокумарины. Стоит фуранокумарину попасть кому-то на кожу и на ярком солнце кожа покрывается злыми ожогами. Да и вкус у борщевика, мягко говоря, не улучшился – листья стали горькими.

Уныние поселилось в горах. Над которыми, наконец, раскинулись зонтики-метёлки на высоких стройных стеблях. И возгордился борщевик и решил спустить с гор: себя показать, на других посмотреть, а, заодно, стать властелином мира. Сказано-сделано. Гордо рассыпал свои семена борщевик с гор. И зазеленели резные листочки и выстрелили побеги в тёплых предгорьях… И там… И там их уже ждали.

«Ом-ном-ном! Какая вкусная травка!» — послышалось борщевику. Но это была не злая фея. А маленький зеленый долгоносик.

На самом деле Автор не уверен, что это был именно долгоносик, и был ли он вообще. Но он и про фею-то не очень-то уверен – это же сказка.

«Эй!» — закричал борщевик, — «Осторожно, я же с фуранокумаринами!»

«Ага, отлично! Просто класс! Спасибо! Ом-ном-ном!» — раздалось со всех сторон.

«Да меня же есть нельзя!» — возмутился борщевик, теряя уверенность, листья и побеги.

«Да, ладно. Ты гонишь!» — ответили ему – «Завязывал бы ты друг, с фуранокумаринами. А то фигню какую-то несёшь! Ом-ном-ном!»

Триумфальный спуск с гор прекратился, едва начавшись. Уж больно душевно борщевик приняли в гостях. И сразу же отправились с ответным визитом в горы. В горах, правда, долгоносику не понравилось: холодновато там, особенно зимой. Но теплолюбивого долгоносика это не останавливало. Он упорно лез выше и выше, иногда откатываясь на зимовку. Но потом возвращался и продолжал наступление на вкусные кустики с манящими фуранокумаринами. Уже и козы начали смеяться над борщевиком: «Лучше бы мы тебя съели, это быстрее было бы, ме-е-е-е!».

И осталось борщевика только пара кустиков. Но, как вы догадываетесь, опять появилась фея. И опять в состоянии, которое автоматически делает эту сказку 12+.

«И-ик. Салатик! Только ты теперь невкусный! С этими, как их, фу-ра-но-куу, и-ик, на-ми!»

«Я вкусный!» — соврал борщевик – «Вон как меня долгоносик жрёт! Что б ему от голода пухнуть!»

«Ну, если вкусный, то ладно!», — сказала, фея обрывая пару листиков, — «Я всё равно сейчас особо вкус не различаю.» Фея сунула листики в рот и зачавкала (не забываем, фея-то злая).

Больше в сказке мы фею не увидим. То ли она отравилась листикам. То ли она уехала за море-океан. То ли её сожгли на костре. То ли она сама сожгла кого-то на костре и ей даже поставили за это памятник, с факелом. Сказка о том умалчивает. Ибо это уже неважно.

А важно, что теперь семенам борщевика, чтобы прорасти стала требоваться стратификация. Это не матерное слово. А означает оно, что нужно подержать семена на холоде (-5 — +2 С), в присутствии влаги, 30-50 дней, иначе всходов не будет.

Оказалось, очень действенный способ. Теперь семена борщевика не могли прорасти в теплых предгорьях и теплолюбивому долгоносику, после тёплой зимы стало нечего есть. А пережить холодную зиму он не мог. В итоге, половина долгоносика вымерзла. А другая половина, зимовавшая в теплых краях, не смогла справится с фуранокумариновой зависимостью, и тоже героически вымерла от жёсткой абстиненции и голода.

После 2МВ потребовалось восстанавливать и сельское хозяйство и индустрию. И там и там было сложно, но дела потихоньку налаживались, хоть рабочих рук не хватало. Чтобы эти руки немного высвободить, некие «гениальные учёные» продавили идею о массовой посадке волшебной кормовой культуры. К сожалению ей оказалась не кукуруза, а борщевик Сосновского (К чести исследователя Кавказа Сосновского, он так и не узнал, что его именем названа эта гадость).

Борщевик спустили с гор, преодолев статификационный климатический барьер. И попытались кормить им скот. Вкус у силосованного борщевика был так себе, но если выбора не было, скотина его ела. Эксперимент показался удачным и борщевик мощно внедрили в культуру. В том числе в странах Прибалтики и Восточной Европы (где его теперь называют «месть Сралина»).

Вот только мясо и молоко животных, которые ели борщевик оказалось горьким, а потомство больным. В итоге, на борщевик плюнули. Борщевик утёрся, но не забыл и отомстил. Тем, что огромная ядовитая петрушка расплодилась в промышленных количествах.